Всё и ничего. Как выжить в одиночку? - Лариса Королева

– Таких у нас в стране может оказаться целый миллион, если не больше, – заметил Мудров-старший, а младший попросил:

– Дядь Володя, расскажите лучше что-нибудь из ваших оперских приключений. У вас всегда найдётся интересная история.

– Да ты уже вроде все их знаешь. Ну, если… О рейде по проверке паспортного режима я рассказывал? Нет? Ну, тогда слушай. Омск, январь, мороз под тридцать градусов. Объявлен общегородской рейд по проверке паспортного режима в общежитиях. Это означало, что всему офицерскому составу необходимо в свободное от службы время проверить то или иное общежитие, расположенное по указанному адресу. Мне с помощником досталось общежитие институтское. Здание оказалось кирпичной девятиэтажной. Двинулись после суточного бессонного дежурства. А куда деваться?

– Да уж, каких только тогда рейдов не было, – отметил генерал-лейтенант. – Зато какая профилактика преступности велась!

– Это так, – согласился полковник. – В советское время ещё не было массовой миграции и наплыва азиатских гастарбайтеров. Так что мы с напарником надеялись, что придём, распишемся у коменданта в журнале, дескать, всё в порядке, нарушений паспортного режима нет, да и всех делов. Но не тут-то было! Приходим, а комендантша и заявляет: «На седьмом этаже у нас в комнате две девушки живут. Одна после сессии домой на каникулы уехала, а вторая-то парня привела, он с ней и живёт. А ведь незаконно же!»

Мы-то понимаем: дело молодое. Ну, живёт парень со своей подружкой, что тут такого, лишь бы не буянил. Решили подняться на этаж, попросить у парня документы для проформы, объяснить, что в гости приходить он имеет право, а постоянно проживать – нет, да и все. Но комендантша, этакая мымра советской формации, за нами увязалась. Заходим в комнату, девушка лежит на койке, книжку читает, одна. Мы собрались уходить, а комендантша ехидно так заявляет: «А вы в окошко посмотрите!» Я выглядываю. Седьмой этаж, балкона нет, а на пожарной лестнице парень висит. В спортивном костюме и тапочках, в тридцатиградусный мороз! Спрятался от милиции, называется.

Пожалел я его и говорю комендантше: «А что в окошко смотреть? Нет там никого». Девушка бледнеет, вскакивает, вскрикивает: «Как нет?» И в обморок грохается, помощник мой еле подхватить её успел и уложить обратно на койку. Я комендантше кричу: «Бегите быстрее за нашатырём!» Старушка резвенько так помчалась, а я окно распахиваю и говорю: «Влезай скорее, герой, пока яйца не отморозил, они тебе ещё пригодятся».

Оба Мудрова уже вовсю смеялись, под их смех Владимир и завершил историю:

– Пока комендантша на лифте вернулась, парень уже обулся, куртяк схватил в охапку и по лестнице убежал. Да, как я успел заметить, помчал он не вниз, а наверх. Решил, наверное, этажом выше пересидеть и опять к своей подружке вернуться. Ну, а нам-то что? Не было зафиксировано нарушения паспортного режима, значит, не было.

– Смех смехом, но что такое профилактика по-настоящему? Это работа с группами населения, – назидательно сказал Мудров, обращаясь к внуку. – Вот тебе пример. Когда я возглавлял МВД Ростовской области, мы всерьёз занимались студенчеством. В Ростове огромное количество вузов, половина студентов родом с Северного Кавказа, юга страны. И все они приехали оторванные от своих корней, от семьи, рода. Личности ещё толком не сформировались, но в них играет дух свободы, желание приключений. Были случаи нападений с оружием на заправочные станции и магазины и даже столкновения с сотрудниками полиции.

И мой зам Артём Горячев договорился с ректорами. Не ходит на занятия студент, который проживает в общежитии, или съехал из общежития – составлять списки таких парней. Оперативники с учебной частью раз в неделю сверяли списки – кто посещает занятия, кто не посещает, кто переехал. Участковый начинает проверять, где они зарегистрированы. А если не зарегистрировались, то обращается к родителям: где ваши дети? В институт не ходят, в общежитии не проживают. Артём лично познакомился с главами ингушской, чеченской и дагестанской диаспор, с руководителями казачьих обществ. Они чувствовали себя ответственными за студентов-земляков и работали с ними, и эти меры дали результат. Количество тяжких преступлений среди молодёжи в области резко снизилось. Сейчас такой профилактики преступности нет.

– Сейчас и время другое, – возразил Константин. – Если раньше соблюдались нормы, при которых на одного участкового приходилось три тысячи населения, то сейчас все десять тысяч человек, если не больше, и это только официально зарегистрированных. Так что участковые не то, что студентов переписывать, а и с мигрантами на своём участке не успевают разбираться. Про оперативников вообще говорить нечего.

– Мальчики, вы опять всё про полицию? – на пороге беседки бесшумно появилась Вера. – Идите уже в дом, чаю там попьём, на улице холодно уже. Костя, ты же останешься ночевать? Майские праздники впереди.

– Ну, кому праздники, а кому – усиленный вариант несения службы! – Лейтенант поднял рюмку водки, к которой так и не притронулся за время беседы со «старшими по званию», решительно выпил её, закусил кусочком свежего огурца и озорно произнёс: – Ну, всё, теперь точно останусь! За руль уже никак.

И в этот момент у него зазвонил сотовый телефон.

Опера, угрозы и духи

Во вторник, вернувшись с работы, Михаил скинул у вешалки кроссовки, поздоровался с суетящимся на кухне Владимиром и прошёл в комнату Эрика, который лежал на диване в спортивных штанах и трикотажной майке с раскрытой книгой в руках. Заречный прикрыл за собой дверь и тихо сообщил:

– Ну, что спешу тебя обрадовать. Петровича твоего в газели нашли, и ты – подозреваемый номер один в его убийстве.

– Откуда знаешь? – Шерр подскочил так резко, что тяжёлый том с грохотом упал на деревянный пол.

– Ко мне на работу сегодня опера приходили, – Михаил взглянул на тисненные золотом буквы названия лежащей на полу книги и удивился. Надо же, «Преступление и наказание». Сам он вряд ли стал бы сейчас перечитывать Достоевского. Но для Эрика этот роман сейчас, наверное, казался актуальным. Несмотря на то, что преступления он якобы не совершал.

– А как они тебя нашли?

– По биллингу. Знаешь такое слово? Ну, вот. Мы же с тобой целый год почти каждую ночь находились в одной квартире. Стало быть, напрашивается вывод, что жили вместе. Выяснить, где я бываю вместе со своим телефоном каждый рабочий день, тоже не проблема.

– Я об этом не подумал… Не был готов к такому раскладу.

– А я подумал. И был готов. Поэтому заранее разработал версию, которую сегодня и озвучил доблестным полицейским.

Эрик непонимающе уставился на соседа по домику:

– Но мой номер оформлен на женщину, с которой у меня были отношения несколько лет назад.

– Думаю, опера позвонили на другой её номер, и она сказала, что покупала тебе сим-карту. Хотя это и неважно. Ясно же, что это ты таксовал и годами курсировал по всему городу и за его пределами, а не она. И с Петровичем незадолго до его гибели созванивался ты. Но это всё детали. Ты главное уловил? Ищут тебя. Других версий у следствия, по-видимому, нет.

– Да я так и предполагал с самого начала, – обречённо выдохнул Шерр. – И что ты сказал ментам?

– Почти правду. Но когда в реально правдивый рассказ вторгается единственная не соответствующая действительности фраза, она прекрасно вписывается в общий контекст. Итак, я изложил следующую версию событий. Где-то с год назад, во время локдауна, когда все сидели по домам, я не мог работать и соответственно, оплачивать съёмный домик, в котором жил. Тогда я нашёл по объявлению комнату в квартире, а во второй жил ты. Общались мы мало, так что толком о тебе ничего не знаю. Потом мои заработки восстановились, и пару недель назад мы с тобой решили перебраться в частный дом, чтобы жить без визитов хозяйки, которая нас доставала своими замечаниями. Собрали вещи и вечером приехали по адресу. Как ты помнишь, всё так и было. Но. Я сказал операм, что, когда мы подъехали к новому жилью, тебе кто-то позвонил. Ты поговорил по телефону и заявил, что передумал вселяться. Помог мне занести в дом мои вещи, а сам со своим скарбом уехал. А наутро вдруг объявился ещё один претендент на жильё, и я обрадовался, что у меня будет сосед, с которым можно платить за дом пополам.

– Ну да,